Данное методическое пособие предназначено для работников учреждений
социального обслуживания, а также для сотрудников учреждений социальной  сферы, предоставляющих персональный уход гражданам пожилого возраста и инвалидам.
Основная цель разработки настоящего методического пособия –
предоставление сотрудникам учреждений социального обслуживания
необходимой информации по осуществлению деятельности, связанной с
организацией процесса обслуживания пожилых людей , и предоставлению им персонального ухода высокого качества. Скачать по ссылке:

http://ssn.cso52.ru/docs/methodical/methodical_care%20for%20the%20disabled.pdf 

Юрисконсульт фонда «Вера» Анна Повалихина о том, куда обращаться для оформления инвалидности, о медико-социальной экспертизе и порядке ее прохождения.https://pro-palliativ.ru/library/vebinar-poryadok-oformleniya-invalidnosti

2 сентября в рамках областной выставки для граждан пожилого возраста «Серебряный возраст – 2019» в выставочном центре ОАО «Сибэкспоцентр» прошел круглый стол на тему «Внедрение системы долговременного ухода в Иркутской области: результаты и перспективы».

Первый заместитель министра социального развития, опеки и попечительства Иркутской области Алексей Макаров обозначил основные направления развития системы долговременного ухода с учетом таких демографических особенностей региона как увеличение доли пожилых людей, рост числа инвалидов. В круглом столе приняли участие и выступили с тематическими докладами специалисты комплексных центров социального обслуживания населения г. Иркутска, г. Ангарска, г. Черемхово и Черемховского района, Боханского района, г. Усть-Илимска и Усть-Илимского района, г. Бодайбо и Бодайбинского района, Нукутского района, г. Зимы и Зиминского района, Нижнеилимского района, а также сотрудники домов-интернатов для престарелых и инвалидов, психоневрологических интернатов.

Специалисты поделились опытом работы по выявлению граждан, нуждающихся в системе долговременного ухода, типизации и маршрутизации получателей социальных услуг, о формах и технологиях работы с молодыми инвалидами с ментальными нарушениями, о формах межведомственного взаимодействия при работе с различными категориями граждан, организации школ ухода.

Интересный опыт работы представлен специалистами комплексного центра социального обслуживания г. Черемхово и Черемховского района о внедрении различных форм долговременного ухода за гражданами, имеющими инвалидность, организации волонтерского движения среди пожилых людей и другими интересными формами работы. Комплексным центром социального обслуживания г. Иркутска представлен познавательный опыт работы с пожилыми людьми, страдающими деменцией в условиях отделения дневного пребывания. Комплексный центр Боханского района представил опыт изменения подходов к определению индивидуальной нуждаемости получателей услуг в зависимости от состояния здоровья получателей услуг, благодаря чему установлена оптимальная нагрузка на социальных работников. Заведующая отделением на дому комплексного центра Нукутского района поделилась опытом внедрения технологии для маломобильных граждан «Санаторий на дому». Заместитель директора Усть-Илимского дома-интерната для престарелых и инвалидов «Лидер» рассказала об организации «Школы ухода» для родственников в условиях стационарного учреждения, и о проекте «Дорога домой», который включает в себя восстановление родственных связей, работу по передаче получателя социальных услуг в приемную семью и последующий ее патронаж. Специалист по социальной работе Ангарского психоневрологического интерната рассказала, как в учреждении организовано волонтерское движение «Четвероногий друг».

Участники круглого стола получили возможность обменяться полезным опытом, завести новые знакомства для дальнейшей совместной работы. Это дополнительный стимул для поиска новых подходов и демонстрации своих достижений.https://irkobl.ru/sites/society/news/757976/

С целью развития системы семейного ухода, организовано и проведено сотрудниками специализированного отделения социально-медицинского обслуживания на дому, старшей медицинской сестрой отделения временного пребывания ОГБУСО «Комплексный центр социального обслуживания населения г.Черемхово и Черемховского района» обучение родственников практическим навыкам ухода за маломобильными гражданами пожилого возраста и инвалидами с организацией выезда на дом.

Во время обучения в первую очередь информировали родственников, лиц, осуществляющих уход за гражданами пожилого возраста и инвалидами, о возможности пройти обучение в «Школе ухода».  Данная инновационная технология включает комплекс лекционных и практических мероприятий для обучения социальных работников, сиделок, добровольцев, родственников лиц с ограниченными возможностями здоровья, осуществляющих уход на дому.

На индивидуальных занятиях рассказали об особенностях ухода и выполнения комплексов двигательной гимнастики для маломобильных граждан.

Практические занятия были проведены по темам и просьбам, которые пожелали сами родственники осуществляющие уход: освоение техники проведения гигиенических процедур, приемов оказания помощи в бытовых вопросах: кормление, одевание, обработка пролежней, ран и использование технических средств реабилитации, обучение способам оказания первой доврачебной помощи и навыкам медицинских манипуляций. Обучение по уходу за родственниками в августе месяце прошли 7 человек.

Директор ОГБУСО «Комплексный центр социального обслуживания населения г. Черемхово и Черемховского района» Е.В.Яновская

21 региону России первым предстоит перестроить систему ухода за одинокими стариками и людьми с инвалидностью, чтобы было «как в Европе». Где взять для этого специалистов?

21 регион долговременного ухода

Система долговременного ухода (СДУ) — это комплексная программа поддержки людей, которые по возрасту или состоянию здоровья зависят от посторонней помощи. Она является частью Национального проекта «Демография» и начала внедряться с 2018 года в шести областях России (Новгородской, Костромской, Тульской, Псковской, Волгоградской и Рязанской). В 2019 году количество регионов, подключившихся к работе, выросло до 21.

К 2024 году система начнет действовать повсеместно. Ее суть – в трех составляющих.

1. Социальные службы сами находят людей, нуждающихся в помощи, а не ждут, пока человек напишет заявление в ЦСО (центр социального обслуживания).
2. С участием медиков они определяют, какая программа ухода нужна именно этому гражданину. Кому-то необходима сиделка на четыре часа в день и гигиенические процедуры, кому-то достаточно принести продукты и приготовить обед. А кто-то, возможно, страдает тяжелой деменцией и нуждается в круглосуточном присмотре.
3. О человеке заботятся обученные специалисты, которые видят в нем личность, а не «предмет ухода», считаются с его вкусами и желаниями, предоставляют выбор (например, что надеть и когда поесть).

Инициатором создания системы долговременного ухода стал Благотворительный фонд «Старость в радость»,  сейчас работу в пилотном проекте он ведет совместно с фондом «Старшие». Другие стороны, участвующие в реализации проекта, — Минтруд РФ и Агентство стратегических инициатив.

«Смысл долговременного ухода не в уходе. Его смысл в том, чтобы человек компенсировал свои ограничения и имел достаточно высокое качество жизни», — говорит Елена Иванова, руководитель аналитического отдела БФ «Старость в радость» и БФ «Старшие», РГГУ.

Примерно так работает система ухода за пожилыми людьми в Германии, Франции, Испании, Израиле. Заимствовать конкретную зарубежную модель в России не собираются. Однако при поддержке Благотворительного фонда Елены и Геннадия Тимченко было организовано несколько выездов российских специалистов за границу, чтобы показать, как работает эта система в других странах.

Сиделка + специалисты + координатор + чиновник: переучивать надо всех

Какие специалисты нужны для того, чтобы в России было «как в Европе»?

Во-первых, помощники по уходу (проще говоря – сиделки).

Во-вторых, узкие специалисты: медсестры, гериатры (врачи, занимающиеся проблемами старения и лечением болезней пожилых людей), специалисты по паллиативной помощи (врачи и медсестры, помогающие пациентам с неизлечимыми болезнями в терминальной стадии), социальные работники, психологи, педагоги, юристы, культорги (библиотекари, руководители кружков), инструкторы по лечебной физкультуре и т.д.

В-третьих, социальные координаторы — менеджеры, которые организуют работу всех этих специалистов вокруг конкретного пожилого человека. Это новая профессия, для социальных координаторов пока еще даже не разработан профессиональный стандарт.

Для сиделок профстандарт принят, но федерального государственного образовательного стандарта (ФГОС) пока нет.

Врачей-гериатров и специалистов по паллиативной помощи начали готовить в России, но пока только в рамках повышения квалификации, или же в вариативной части обучения (дисциплины по выбору, дополнительные платные образовательные услуги).

Пока нигде не обучают культоргов для организации досуга пожилых людей и людей с тяжелыми формами инвалидности.

Переподготовка понадобится большинству социальных работников и медицинских сестер, работающих с пожилыми людьми. Но пока лишь немногие вузы и колледжи могут предложить соответствующие программы.

Всего для СДУ необходимо обучить или повысить квалификацию около 100 тысяч сотрудников. (Это оценка Тамары Портнягиной, эксперта направления «Методология долговременного ухода» БФ «Старшие».)

«По большому счету, правильно переучивать еще и всех чиновников, имеющих отношение к организации социальной и медицинской помощи, директоров учреждений», — отметила Елена Иванова. Руководители должны знать концепцию долговременного ухода и понимать, как реализовать ее в своем регионе.

«Правильно сменить подгузники – как ни странно, тоже проблема»

Пока уходом занимаются или случайно нанятые люди, не имеющие никакой подготовки, или сотрудники, которые уже лет 20 проработали в условиях дефицита персонала, говорит директор БФ «Старшие» Александр Шкребело.

В стационарах российской системы соцзащиты один специалист по уходу обслуживал, в среднем, 25 подопечных (в ближайшие годы соотношение доведут до одного к восьми). «Это было неправильное выполнение манипуляций и игнорирование множества функций. Например, на кормление проживающего в доме интернате, который не мог есть сам, нормативные документы отводили 45 секунд», — пояснил Александр Шкребело.

Чему нужно учить сиделок? Прежде всего, правильному отношению к подопечным. «Клиент – это живой человек, который нуждается в тепле. С ним нужно общаться и помогать ему, а не просто переворачивать или мыть, — говорит директор БФ «Старшие». — Второе, чему нужно научить, — технологии. Правильно сменить подгузники – тоже проблема».

«Третье – правильное общение внутри коллектива, — продолжил он. — Простой пример — передача смен. Сейчас она происходит приблизительно так:
— Что у тебя было?
— Из пятой палаты баба Глаша захворала.
— Температура?
— Нет.
— А что?
— Кашляет.

Правильно общаться — это говорить на профессиональном языке со своими коллегами, заполнять правильные документы. Сейчас сотрудники даже не могут оперативно отыскать информацию о проживающем: чем он болеет и какие лекарства принимает».

Технологии ухода преподают в медицинских колледжах на начальном этапе обучения. Но помощники по уходу – это не медсестры, они не получают такого образования.

От носков к чувству независимости

«Достоинство заключается не только в том, чтобы пожилой человек был обмыт, ухожен, накормлен. Он должен быть вовлечен в общество, иметь социальные связи, чувствовать себя нужным», — подчеркнул он.

Функциональность – это возможности пожилого человека, в том числе связанные с состоянием его здоровья, способностью к передвижению, когнитивным статусом и т.п. Специалист по уходу должен уметь ориентироваться не на слабости клиента, а на его сильные стороны, учитывать его мнение, помогать ему использовать оставшиеся ресурсы. Этому тоже можно научить.

«Допустим, у пожилого человека не работает правая рука, — пояснила Тамара Портнягина. – Как поступит необученный персонал? Будет все делать за него. А нужно уговорить его пользоваться другой рукой. Или человек не может сам надеть носки, потому что ему трудно низко наклоняться. Нужно помочь ему в начале и позволить самому подтянуть носок выше. Тогда у него будет чувство, что он одевается самостоятельно».

Где уже учат

— три варианта 72-часового цикла «Основы долговременного ухода»: для сотрудников социальных служб без медицинского образования, для врачей лечебных специальностей и для среднего медперсонала;

— два варианта программы «Сиделка, помощник по уходу»: 252 часа для слушателей со средним общим образованием и 144 часа для специалистов со средним медицинским образованием;

— программа «Младший медицинский персонал» для людей с общим средним образованием, рассчитанная на 288 часов.

Какие знания там можно получить? Социальный работник, который приходит на дом, должен первым заметить нарушения функциональности пожилого человека. Для этого ему дают инструментарий: как оценить когнитивные функции, мобильность, выявить синдром недостаточности питания и др. Обучают, как с помощью немедицинских методов улучшить состояние клиента.

Социальным работникам объясняют, как оценивать безопасность среды и какие давать рекомендации по переоборудованию квартиры. «Отогнувшийся угол ковра может снизить функциональность: человек споткнется и упадет, получит перелом», — привел пример Кирилл Прощаев.

Медицинских сестер обучают, в частности, методам комплексной гериатрической оценки, способам реабилитации и профилактики гериатрических синдромов.

Кроме того, слушателям предлагаются практические занятия по медицинскому патронажу, где они узнают о современных средствах ухода, методах предотвращения пролежней, перемещении немобильных людей и т.п.

В прошлом году по шести программам было обучено более 1000 человек.

Хаос с сиделками: подготовка от 2 до 800 часов

Фото: ТАСС

Рынок образовательных услуг для людей, желающих стать помощниками по уходу, выглядит хаотично. «Стать сиделкой можно, проучившись от 2 до 800 часов», — отметил Кирилл Прощаев. Однако большинство семинаров и тренингов – неофициальные, то есть подтвердить квалификацию выпускников никто не сможет. Проводить аттестацию или принимать экзамены может только учреждение, имеющее лицензию на образовательную деятельность.

По мнению Александра Шкребело, лицензии тоже недостаточно, чтобы гарантировать качество обучения. Пока нет ФГОС, нет и критериев, по которым можно оценивать учебные программы. Теоретически, сейчас любой вуз или колледж может объявить о подготовке сиделок – хоть вагоностроительный, добавил он.

В профстандарте «Сиделка (помощник по уходу)» уже перечислены все функции, которые должны выполнять эти сотрудники. Поэтому, несмотря на отсутствие ФГОС, составлять программы и проводить обучение вполне возможно, считает Татьяна Николаева, заместитель председателя Комитета по социальной защите Псковской области.

Пока нет ФГОС, технологиям ухода можно обучать в вариативной части программ вузов и колледжей, добавила Тамара Портнягина. Вариативная часть может формироваться на уровне регионов, с учетом их специфики, пояснила она. Например, в таком формате готовят младший медицинский персонал в Красноярском медицинском университете и в одном из медицинских колледжей города.

В Москве бесплатные курсы подготовки младших медицинских сестер по уходу были организованы Учебным центром больницы святителя Алексия (лицензирован) совместно с Православной службой помощи «Милосердие». Первые 18 выпускниц получили свидетельства об окончании курсов и уже трудоустроены. Они прошли шестимесячное обучение (252 часа) по основам ухода за тяжелобольными людьми, анатомии, фармакологии, а также по духовным принципам милосердия. Почти половина программы состояла из практических занятий.

Тренер учит тренера

Затем тренеры (подготовлено уже 42 человека) возвращаются к себе в регион и там обучают работников домов престарелых и ПНИ, а также надомных служб при органах соцзащиты. Курс состоит из восьми циклов, которые включают семинары, практические занятия, проверку полученных знаний и навыков. Каждая сиделка обучается не менее трех месяцев (72 часа). Однако никакого документа об образовании она не получает. Таким образом было подготовлено более 1500 человек.

Сами тренеры при этом продолжают учиться дистанционно и каждые три месяца приезжают в Москву для консультаций. Кроме того, в течение года вся их преподавательская деятельность проходит под наблюдением экспертов: им высылают методические материалы, а работа фотофиксируется.

В Волгограде методической базой для обучения уходу по такой технологии является Волгоградский областной геронтологический центр.

В Пскове – Производственно-интеграционные мастерские для инвалидов им. В. П. Шмитца. Образовательный центр для сотрудников, работающих с инвалидами, располагался там и ранее, просто теперь его задачи расширились. Программа обучения помощников по уходу согласована с Комитетом по образованию Псковской области. (Она основана на ЕТКС (Единый тарифно-квалификационный справочник работ и профессий рабочих). Поэтому выпускники получают официальные свидетельства и сертификаты, рассказала Татьяна Николаева. Планируется, что в этом году переподготовку в центре пройдут 200 сотрудников социальных служб.

Проект «Деменция»: как Белгород учит соцработников

Ростов-на-Дону. Пожилая женщина в кабинете когнитивной реабилитации в гериатрическом центре на базе областного госпиталя ветеранов войн. Фото: Валерий Матыцин/ТАСС

В Белгородской области в 2017 году, еще до начала внедрения системы долговременного ухода, был реализован проект «Стратегия социальной службы в профилактике и реабилитации при деменции».

Для начала 540 сотрудников домов престарелых и ЦСО прослушали цикл лекций (6 часов). «Мы им рассказали, что такое деменция, а что такое нормальное инволютивное изменение головного мозга, которое приводит к так называемой доброкачественной старческой забывчивости», — рассказала Светлана Горелик, профессор кафедры паллиативной помощи и долговременного ухода Академии постдипломного образования ФМБА.

Социальные работники получили алгоритм: как выявить когнитивную дисфункцию и как действовать, если нарушения будут обнаружены. Кроме того, их обучили немедикаментозным методам профилактики и лечения деменции.

Затем соцработники самостоятельно проводили скрининг своих клиентов, всего было проверено 3053 человека.

У 24% когнитивные функции были полностью сохранны, у 22% обнаружили выраженные когнитивные расстройства, у остальных были легкие или умеренные когнитивные нарушения.

Те люди, у которых выявили когнитивный дефицит, прошли обследование у врачей. Многим из них была назначена медикаментозная терапия.

На следующем этапе проекта социальные работники проводили различные когнитивные упражнения со своими клиентами. Например, пожилому человеку предлагалось придумать до следующего визита социального работника нетривиальный ответ на вопрос «как дела».

Александр Галицкий, израильский художник, автор книги «Мама, не горюй!», стал признанным экспертом в том, как правильно нам вести себя в повседневной жизни со своими стариками

«Я еще маленький, мне будет 60 через полгода», — шутит художник Александр Галицкий. Александр уже много лет ведет арттерапевтическую работу с пожилыми людьми.

Благодаря работе со стариками он сам перестал бояться старости. «А еще общение с пожилыми людьми дает, как ни странно, колоссальную энергию».

С циклом обучающих семинаров Александр Галицкий выступил в Еврейском культурном центре на Никитской. Вот 12 его правил взаимодействия с пожилыми людьми:

1. Знайте тактико-технические характеристики своего старика

Старики люди живут в другой системе координат. Попробуйте надеть тяжелые ботинки и походить в них, или открыть дверь ключом в трясущейся руке – испытайте, каково это  — быть старым», — говорит Александр.

Вообще, замечает художник, понимание старости довольно расплывчато. «Моей дочери было 12 лет, когда один из наших гостей, первоклассник, назвал ее «старой». Все в мире относительно. Когда я стал стареть, я пошел к столетним старикам и снова стал цуциком.

Все зависит от здоровья и внутреннего ощущения. Один из моих подопечных, ему 96 лет, на вопрос «Как дела?» ответил: «Да плохо». Я его спросил, а давно ли все стало плохо, и он ответил, что с того времени, как он заболел. «А когда заболел?» — «Полгода назад». Как видите, в свои 95,5 лет этот человек не считал себя старым».

2. Помогайте бороться с беспомощностью

Пожилые люди, напоминает Галицкий, постоянно борются со своей немощью. «Один из моих учеников носит на спине металлический каркас, похожий на раскладушку. Снимает только на ночь. Она держит его позвоночник. А другой как-то спросил меня, можно ли ему сидеть не справа, а слева от соседа, который плохо пел, по его мнению. Я решил, что нет никакой разницы, с какой стороны сидеть, а он ответил: «Просто правым ухом я уже не слышу». Нам нужно пытаться понимать и учитывать эти вещи».

3. Сострадайте, а не жалейте

Помните, подчеркивает Александр, – мы им не нужны как жалеющая сторона. А нужны как друг и товарищ. Взаимоотношения должны происходить на уровне глаз. Не снизу вверх и не сверху вниз.

Из записей Александра Галицкого. 90-летняя Надежда моет посуду и ворчит под нос: «Посуду мыть заставили. В старости это еще на мне скажется!»

Своих подопечных Александр Галицкий называет «мои дети». Он вспоминает Юду, 92-летнего мужчину, живущего в доме престарелых. Он умер всего полтора месяца назад, но для Галицкого – как живой, руководитель художественной школы много записывает своих «детей» на видео. Полтора года Юда работал над одной дощечкой. А еще 15 лет назад Юда был старостой школы Галицкого. Он готовил все инструменты, материал перед занятиями. «Юда уже с трудом держал молоток. Человек был уже почти не здесь. Его просто привозили, и он сидел с молотком в руке. Но его держал в этой жизни сам этот процесс. То, что я делаю, — нужно для того, чтобы удержать человека.

4. Рулите

«Не надо сообщать об этом родителям. Просто постепенно начинайте руководить. Кстати, пожилые люди сами привыкают считать детей своими родителями. «У нас сегодня тут пусто, всех разобрали родители», — оговаривается одна старушка в доме престарелых. И это для них уже норма»,  — рассказывает Галицкий.

Да, старики боятся изменений. Не сразу поддаются убеждению. Но потом слушаются – им это удобно. «Я придумал для себя такую мантру: если я захожу в клетку к тиграм, я должен быть львом. Им нужен успешный персонаж – только такой может ими заниматься. Ты должен транслировать им благополучие. «Я тебе помогу. Ты получишь помощь». Наши нервные порывы им мешают, вводят пожилых людей в состояние паники. А эти негативные ощущения возвращаются к нам в виде агрессии».

Помогите им рулить жизнью. При этом транслируйте только позитив. «Говорите не горькую правду, а сладкую правду», — рекомендует Галицкий.

5. Проявляйте искренний интерес

Пожилые люди не верят, что они нужны кому-то. «Они не хотят смотреть на себя в зеркало, они себя не любят. Наш интерес к ним поможет нашим взаимоотношениям».

6. Управляйте впечатлениями

«Я для себя понял психологию старушек на скамеечках, — признается Александр Галицкий. — Зачем они там сидят? Что ищут или ждут? Они ищут и ждут впечатлений. Мы работаем, гуляем. А пожилому человеку неоткуда набраться впечатлений.»

Из записей Александра Галицкого. «Хаим, ты что, не видишь, что ты снес фигурке полчерепа?!» – «В 1948 году я был снайпером».

Вот отсюда желание наших родителей участвовать в нашей жизни. «Это такое телевидение, в котором они могут принять участие, — поясняет эксперт. — Их нужно занять. И им нужно давать впечатления».

Нужно приглядываться к человеку, подсовывать ему что-то. Если хочешь, чтобы старик рано ушел, просто посади его на стул и начни сдувать пыль — долго не просидит. Тетя моя, например, любила перепечатывать стихи Пушкина на старом компьютере. Или другая моя знакомая — 80-летняя бабушка — уже не слышит ничего, зато плавает пятью стилями в бассейне. Хорошо, когда есть общение с внуками — главное, чтобы внукам это не навредило.

7. Прощайте

Не тащите негатив дальше. Забывайте неурядицы. Не спорьте со стариками. Встречайте новый день – и своих стариков – с улыбкой.

8. Не учите их. Не пытайтесь их изменить

Все мы срываемся. Но надо понять, что многое мы уже не можем изменить. «Одна девушка мне недавно написала, что ее раздражает, что ее папа чавкает за едой. Что делать? Петь. Слушать музыку. Терпеть – но не переделывать человека», — говорит Галицкий.

Не возвращайте родителям те уколы, которые, может быть, вы испытали от них, будучи детьми.

9. Не вините себя

«Обратный процесс  — процесс старения — всегда удручает. Помните шутку? Пессимист говорит, что хуже быть не может, оптимист утверждает – что ты, конечно, может! Вот что происходит на наших глазах»,-  объясняет Галицкий. Но мы не виноваты в старении наших близких.

В период старения люди подводят итоги своей жизни. Вдруг им на ум приходят такие воспоминания и такие вещи, о которых мы и не подозревали – не думали, что они живут в голове у человека. «Это как песочные часы, — приводит пример Галицкий. — Их перевернули – и то, что было недавно, куда-то пропадает, а давнишние события и воспоминания вдруг появляются».

Александр Галицкий приводит в пример своего 91-летнего ученика. Тот вдруг поставил перед собой задачу вырезать портреты всех своих родных, детей, внуков. Он спешит. Хочет успеть сделать всех. «Мы не знаем, сколько мы успеем. Но мы будем делать эти портреты», — говорит мастер. А тесть Александра Галицкого, командир минометной роты, бравший Берлин, вдруг начал вспоминать лица тех, кого он посылал на бой, на смерть. «Мы не виноваты в этом. Мы не можем ничего изменить – но можем помочь. Им будет легче, и нам».

10. Не конфликтуйте

«Однажды один мой ученик — этакий старый клептоман — украл у меня деньги. Как я вылез из этой ситуации? Я сказал ему на следующий день: «Чтобы того, что было вчера, больше никогда не было. Ты знаешь, что было». Ведь я не мог сказать вслух, что он украл. Сказать о том, что мы оба знаем. Но я должен был показать, что я вожак в этой стае».

Очень важно уметь выйти из конфликта. Однажды девушка, которая убирает стружку после занятий, жаловалась руководителю школы на одну старушку, которая ее загоняла — тут не убрано, там не убрано. А потом старушка достала прибор для измерения давления, померила и удовлетворенно сказала: «Вот правильно доктор сказал: мне надо немного понервничать».

«Да, они могут проявлять своего рода вампиризм. Но к этому просто надо быть готовым. Ничего не изменить. Как только ты ответишь агрессией на агрессию, ты пропал. Это аксакальство тебя уроет. Это неравный бой, мы в нем не можем выиграть».

У стариков, замечает Александр Галицкий, есть «бронебойный снаряд, который пробивает любую шкуру»: «Я в твоем возрасте был, а ты в моем — еще нет». «И это действительно так. Но агрессия пожилых людей приходит от неудовлетворенности собой. Когда ты принимаешь причину агрессии, когда ты улыбаешься и не отвечаешь на его выпады, ты справишься».

На видео – мужчина 92 лет. Он умер в 94 года. Вообще многие подопечные Галицкого уже умерли. Но они живы на его видеокадрах. Один из них говорит Галицкому: «Лет через 20 тебе понадобится палка!» — «Где ты будешь через 20 лет?» — шутит в ответ Галицкий. И такую шутку в ответ на свой выпад старик воспринимает позитивно.

11. Не спорьте

Эксперт вспоминает, что во многих моментах ему так и не удалось найти консенсус со своей мамой. «Она не поняла многие вещи. Я все время был уверен, что вот еще немного мы поговорим, и она поймет. Но нет. Тогда я просто заморозил эти темы. Они существуют где-то – как непризнанное государство. Научился я этому поздно, к сожалению. А это очень важное умение».

12. Не ждите удовольствия от общения

Кстати, традиция признавать взрослого человека слабым в России не очень развита. В Израиле, например, есть Музей старости – и там рассказывают о том, что люди могут быть слабыми. Дети узнают об этом – и уже не удивляются. В России же, замечают слушатели Галицкого, до сих пор принято иное: взрослые — всегда опытные и умные, они — пример для подражания. Не принято говорить, что старый человек — слабый или глупый. Но гораздо правильнее и честнее признавать за стареющим человеком его право быть слабым, в чем-то неумным, чего-то не знающим. Мы не должны требовать от пожилых людей невозможного.

И самое важное, конечно, — наш эмоциональный контакт с родителями. Мы должны уметь принимать действительность: наши родители стареют. Они становятся другими.https://www.miloserdie.ru/article/starikam-ne-nuzhna-zhalost-budte-ih-drugom/

Теплица социальных технологий представила подборку мобильных приложений и устройств, которые могут оказаться полезными пожилым людям и их родственникам.

Благотворительный фонд помощи пожилым людям и инвалидам«Старость в радость» в октябре 2017 года запустил одноименное мобильное приложение для волонтеров. В мобильном приложении Старость в радость раздел «База знаний» приложения будет полезен родственникам, которые ухаживают за пожилыми людьми. В нем можно найти обучающие видео по уходу и методические пособия.

Помощь страдающим от панических атак

Приложение АнтиПаника Pro разработано Институтом креативной психологии совместно с Союзом охраны психического здоровья. Приложение состоит из теоретического теста и набора практических упражнений для снижения тревоги и совладания с паническими атаками.

В приложении можно найти техники релаксации и расслабления, тренировки внимания и другие полезные методики. В приложении нет рекламы, встроенных покупок, всплывающих окон и уведомлений.

Следить за сахарным диабетом

Мобильное приложение Diabetes Log Book позволяет следить за тем, какую пищу принимает человек. При сахарном диабете врачи настоятельно рекомендуют следить за своим питанием и составлять небольшие отчеты. Все данные сохраняются в виде таблицы excel, распечатываются и предоставляются для контроля лечащему врачу.

Для контроля мигрени

Мобильное приложение Migraine Buddy помогает облегчить жизнь людям, страдающим мигренью. С помощью сервиса можно следить за своим образом жизни, анализировать, какие именно действия приводят к возникновению головных болей. Приложение способно вычислять связь между качеством сна и мигренью.

Мобильное приложение VizWiz позволяет слабовидящим получать помощь зрячих практически в реальном времени. Пользователь может отправить фотографию, надиктовать вопрос и получить голосовой ответ.

Мобильное приложение Communication Tool содержит более 500 картинок, облегчая общение в случаях нарушения речи и ментальных способностей.

Кардиофлешка

Мобильное устройство кардиофлешка ECG Dongle разработала группа компаний «Нордавинд». Прибор выполнен в форме обычной USB-флешки и весит всего 9 граммов. Он фиксирует данные о работе сердца. В комплекте четыре многоразовых электрода, которые можно прикрепить к телу, следуя инструкции. Затем прибор подключают к мобильному устройству и управляют им через бесплатное приложение для Android или iOS.

Устройство отображает динамику работы сердца в режиме онлайн, фиксирует частоту сердечных сокращений и уровень напряженности (стресса). Все данные сохраняются и отправляются по электронной почте врачу или на специальный облачный сервис.

Браслет помощи

Браслет QRepublik – «умный» идентификатор предоставляет медицинскую и контактную информацию о человеке, которая может понадобиться в экстренных ситуациях. Устройство хранит информацию о владельце: имя, дата рождения, группа крови, рост и вес, хронические заболевания, принимаемые препараты, аллергии, контакты родственников и другие факторы, которые могут пригодиться в чрезвычайной ситуации.

Чтобы активировать браслет, нужно сканировать с него QR-код. В этом случае устройство автоматически оповестит родственников и отправит информацию о местоположении, в котором произошел несчастный случай.

Если нет возможности отсканировать код, свидетели могут позвонить оператору колл-центра, который предоставит необходимую информацию по личности пользователя. Более того, идентификатор способен переводить данные на местный язык, если пользователь находится за границей.

 Оrg — бесплатный онлайн-коммуникатор для людей с задержками речевого развития

С помощью онлайн-коммуникатора Govori.org люди с дефектами речи могут общаться. Сервис разработал российский отдел международной it-компании WaveAccess. Коммуникатор представлен в виде библиотеки графических карточек с текстовым и звуковым сопровождением. Из карточек можно формировать предложения и озвучивать их.  Теплица социальных технологий протестировала сервис.

Программа работает на планшетах (Android и iOS) и компьютерах, необходим доступ в Интернет. Она предназначена для детей и взрослых с проблемами речевого развития, родителей и учителей коррекционных школ.

Психолог Наталья Горожанина о том, как поддержать близкого человека с онкологией и помочь ему справиться с переживаниями

Стадии принятия болезни

Что такое патронажный уход за тяжелобольным человеком, какие перемены происходят в доме и почему важно сохранять навыки

«Покормить, одеть, помыть» – почему требования к сиделке для тяжелобольного ограничиваются этим набором, правда ли, что патронажный специалист «просто сидит и держит за руку», и как правильно действовать в сложных ситуациях, порталу «Православие и мир» рассказал врач-эксперт фонда «Живи сейчас», доцент кафедры пульмонологии ФДПО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Василий Штабницкий. Публикуем эту необыкновенно полезную статью с согласия редакции Правмира. 

Покормить, одеть, помыть

Недавно мне позвонил хороший знакомый, прекрасный врач, и попросил помочь найти сиделку. Его бабушка, которой 91 год и которая в свои 91 продолжает прекрасно обслуживать себя, работать, интересоваться происходящим вокруг, отвергать предложения о помощи, лучше всех знать, как надо, – упала и сломала руку. «Хорошо – руку, а не шейку бедра», – одновременно вслух подумали мы со знакомым.

Бабушке нужна сиделка, потому что сломанная рука правая, а бабушка правша. Потому что с пусть и временно иммобилизованной рукой самостоятельно особо не застегнешь пуговицы, не натянешь штаны, не помоешься, есть нерабочей рукой тоже сложно и утомительно. А как мыться, например? Или готовить? Или ходить в магазин, доставать деньги из кошелька и складывать продукты в пакет? Когда тебе 91, ты привыкла жить одна и сама контролировать свою жизнь.

Сиделка нужна бабушке, чтобы «помочь покормить, одеть, помыть». Вот такой был запрос на помощь.

Было бы хорошо знать, где упадешь, и подстелить там соломку. Или знать, где упадет твой близкий. Или какой тяжелый диагноз ждет кого-то из членов семьи.

Ситуации, когда с болезнью близкого кардинально меняется жизнь, не ожидает никто. Более того, к ней и подготовиться-то нельзя. Потому что никогда не знаешь, к чему, собственно, готовиться. И потому что никто не хочет себе такого, а даже если есть тревожные звоночки и предпосылки, на которые стоит обратить внимание, мало кто готов принимать меры в связи с надвигающейся катастрофой. Но если такое все-таки случается, важно понимать, с чем имеешь дело, как помочь болеющему человеку и себе – не разрушить отношения, не сойти с ума, не вылететь в трубу, не наделать ошибок, за которые потом может быть больно и стыдно.

Часто под уходом за тяжелобольным подразумевают «сидение». Недаром специальность человека, который помогает пациенту справляться с каждодневной жизнью в условиях его болезни, называется таким унизительным словом «сиделка» – как будто вся помощь сводится именно к сидению, держанию за руку, сострадательному похлопыванию по плечу.

Сиделка призвана стать «костылем» для болеющего в тех областях жизни, которые временно или навсегда человеку не доступны. «Помочь покормить, одеть, помыть».

Что произойдет дальше с бабушкой моего знакомого? У нее будет сиделка, скорее всего, женщина лет 50, из СНГ. Возможно, у нее будет среднее медицинское образование – колледж, который она заканчивала у себя на родине 30 лет назад. Или на работу выйдет бывшая медсестра реанимации, которая повидала все и, как и бабушка, точно знает, как надо. Если по знакомым найти проверенную сиделку («Гуля сидела с моей мамой, она прекрасная») не удастся, знакомый (или любой другой человек на его месте) откроет интернет и будет искать агентства. Тогда для знакомого и его бабушки начнется лотерея: как сиделка из агентства будет помогать бабушке? Не украдет ли она что-нибудь из дома?

Почему важно понять, что человек может сам

Чаще всего ни родственники, ни сиделки (очень хочется называть их все же патронажными специалистами) не знают, в чем же реально должна заключаться помощь тяжелобольному человеку. Первая мысль, которая приходит в голову – это делать за болеющего человека то, что он больше делать не может. Если у пациента инсульт и парализована одна половина тела, надо его покормить с ложки, помыть или обтереть влажными салфетками, перемещать по квартире исключительно в инвалидном кресле.

Мало кто знает, что патронажный уход за тяжелобольным человеком – это настоящая наука с большой доказательной базой. Наука, предполагающая умение и четкие навыки, а не только интуицию и субъективное видение, как надо.

В первую очередь патронажный уход строится на всесторонней оценке состояния болеющего. Какая функция у человека страдает? Что он не может делать? На примере бабушки моего знакомого: женщина сломала правую руку, это значит, что она не может правой рукой есть, готовить еду, брать предметы, мыться, натягивать и застегивать одежду. Что бабушка может сделать сама? Она может левой рукой держать ложку и есть, может резать продукты, мыться и обтирать тело.

Почему важно понять, что человек может делать сам? Чтобы не потерять те навыки, которые еще есть (особенно это актуально для пожилых).

Если патронажный специалист или ухаживающий родственник будет выполнять за больного те действия, которые человек все же может делать сам, пусть и медленно, есть большой риск того, что тело «забудет», как это делать.

Если больной может сам медленно, неуклюже есть, держа ложку в левой руке, надо дать ему такую возможность, а в случае усталости уже докормить. Если человек может (и чаще всего хочет) сам мыться или сам обтереть себя салфеткой, держа ее в здоровой руке, ему надо дать возможность это сделать.

Это вопрос не только сохранения навыка, это скорее даже про самостоятельность и чувство собственного достоинства: если задуматься, вряд ли кто-то из нас, находясь в здравом уме и трезвой памяти, хотел бы, чтобы посторонний (или даже близкий) человек мыл наше тело, касался интимных зон, залезал в рот и чистил зубы.

Перемены в доме неизбежны

Какие изменения в квартире необходимо сделать, учитывая состояние болеющего человека? На это тоже необходимо обратить внимание.

Большинство из нас живут в маленьких захламленных квартирах. Но как только в доме появляется человек с ограниченной подвижностью (а значит, с высоким риском падения), любая лишняя столешница, коробка, лежащая на полу, провод и ковер могут стать источником опасности и причиной падения.

Надо понимать: человек заболел и это надолго. Это не до завтра или, в крайнем случае, до следующего месяца. Это может длиться годами. К такому невозможно быстро адаптироваться, но надо понимать: перемены, в том числе в квартире, неизбежны.

Часто в квартире приходится делать ремонт: убирать пороги, расширять дверные проемы, чтобы могла проехать коляска, убирать ванну, делать слив в полу, опять-таки, чтобы можно было закатить коляску и мыть человека.

На какой кровати больной человек будет лежать? Современные средства реабилитации предлагают огромный выбор разнообразных функциональных кроватей, у которых поднимаются и опускаются изголовье, ножной конец, которые могут трансформироваться в кресло и т.д. Все это очень здорово (хоть и стоит космических подчас денег), но если бабушка привыкла лежать на своем продавленном диване, на котором она спит последние 35-40 лет, сможет ли она адаптироваться к такой, пусть и очень крутой и удобной, кровати? Скорее всего, это будет такой стресс, который только ухудшит состояние. Но как быть с диваном, с которого невозможно встать?

Необходимо поднять его высоту до той, с которой вставать будет уже комфортно. Это можно сделать с помощью строительных брусков и уголков, которые фиксируются под ножки дивана. Благодаря этому нехитрому способу бабушка останется лежать на своем любимом диване, но вставать с него будет легче.

Как общаться с больным человеком? Часто ухаживающие родственники или помощники молча выполняют все действия с пациентом. Это экономит силы, время, так как будто легче. Но на деле оказывается, что болеющий человек без общения страдает еще больше. Он находится в изоляции, в тишине и одиночестве. Часто в чувстве вины за то, какой обузой, по его мнению, стал.

Кроме того, болеющий человек не знает и не может подготовиться к тому, что именно с ним будут делать и когда, а отсутствие ощущения безопасности дестабилизирует, создавая риски и неудобства.

Если вам надо повернуть человека на бок, или посадить в кровати, или подтянуть к изголовью, ему обязательно надо об этом сказать, предупредить о том маневре, который сейчас будет, объяснить, что именно будете делать вы, а в чем вы ожидаете помощи от самого болеющего.

И даже если вся его помощь будет состоять в том, что он одним работающим пальцем зацепится за борт кровати, чтобы повернуться на бок (такое, например, часто бывает при таком тяжелом заболевании, как БАС, боковой амиотрофический склероз, при котором человека постепенно и неуклонно парализует при абсолютно сохранном сознании и интеллекте), этим надо воспользоваться и дать ему возможность это сделать: чаще всего больному человеку важно помочь вам, очень важно хоть что-то сделать самому. И человека всегда необходимо хвалить и поощрять в его желании делать что-то самостоятельно. Это сильно мотивирует к восстановлению. Или, если восстановление невозможно, это дает ощущение человеку, что он сам что-то еще может.

Как правильно?

Еще вопрос: если уж зашла речь о перемещении, то как правильно, например, подтянуть человека к изголовью, если он съехал вниз? Это довольно частая проблема с обездвиженными или малоподвижными людьми. Если вы сейчас на минутку задумаетесь и попробуете представить, как бы вы выполнили это действие, скорее всего окажется, что вы видите это так: вы подходите со стороны изголовья, обхватываете человека под мышки и тянете его наверх.

Вроде быстро и довольно просто. Но неправильно. Потому что, во-первых, вы очень быстро такими маневрами сорвете себе спину, потому что своими руками и спиной вы, по сути, пытаетесь поднять многокилограммовое тело пациента. Во-вторых, вы пытаетесь это делать за счет плечевых суставов больного. А они совершенно не приспособлены к тому, чтобы вытягивать такую массу. В итоге и у ухаживающего, и у больного возможны травмы, которые каждое следующее перемещение в таком духе превратят в пытку. В таких ситуациях пациенты часто предпочитают просто лежать, просят не двигать их вообще, потому что лучше так, чем та адская боль, которая сопровождает каждое перемещение.

Что же делать? Учиться делать правильно, понять биомеханику каждого движения, найти адаптивное оборудование (например, скользящие простыни, которые можно положить под таз пациента и тем самым обеспечить скольжение), научиться правильным техникам и, опять же, понять, как болеющий человек может вам помочь.

Если дома функциональная кровать с «гусем», за который пациент может зацепиться руками и подтянуть себя хоть сколько-нибудь, этим надо пользоваться. Если человек может согнуть ноги в коленях и удерживать их согнутыми, а это сильно сокращает площадь тела, которую вам придется «тянуть», его надо попросить это сделать. Если пациент может сам хоть немного повернуться на бок, тем самым сняв вес с одной из сторон тела, которую вы «продвинете» наверх, надо дать ему возможность это сделать.

Если человек ограничен в подвижности, чем это чревато? Очевидный ответ – пролежнями. Да. Какой выход чаще всего видят родственники и ухаживающие? Купить противопролежневый матрас, ожидая, что постоянно надувающиеся и сдувающиеся подушечки как-то помогут. К сожалению, одного этого средства мало. Единственный реальный способ избежать пролежней – это регулярные перемещения, постоянно снимать давление с места пролежня. Важно также питание и потребление жидкости. Часто лежащие люди ограничивают себя в питье, чтобы не ходить в туалет, чтобы не напрягать близких. Но если ткани будут недополучать жидкость, вероятность появления пролежня возрастет. Адекватное питание также очень важно для трофики.

Чем еще чревато то, что человек мало двигается? Пневмонией. Человек лежит, секреты в легких застаиваются, становятся густыми (кстати, густыми они становятся также, если человек недополучает жидкость), присоединяется инфекция, которую очень сложно лечить и которая часто может стать причиной смерти.

Как кормить тяжелобольного человека? Есть ли у него нарушения глотания и как это распознать? Это тоже важно, потому что при поперхивании микроскопические кусочки пищи летят в легкие, что также чревато пневмонией. Если все же человек поперхивается, что делать? Изменять консистенцию пищи, использовать загустители для жидкости, проконсультироваться с врачом, необходима ли установка зонда или гастростомы, если нарушения глотания значительные.

Как помочь лежачему человеку сходить в туалет? Чаще всего самым очевидным ответом на этот вопрос становится использовать подгузник. Но если человек соображает, это превращается в катастрофу, это унизительно, это беспросветно. Попробуйте сами, опять-таки находясь в здравом уме и трезвой памяти, надеть подгузник и сходить в него по-маленькому. Легко ли вам будет это сделать?

Помимо подгузников есть разные способы, включая санитарные стулья, кресла-туалеты, на которые человека можно высадить, насадки на унитаз, если человека можно довести до туалета, в конце концов утки, специальные прокладки, мочеприемники с уропрезервативами (для мужчин), вкладыши в белье и т.д.

Уход – это система знаний        

Все это – только часть вопросов, с которыми сталкиваются родственники и ухаживающие, когда в семье появляется тяжелобольной человек.

На Западе не может быть такого, чтобы все вышеперечисленные манипуляции с пациентом выполнял один человек. На каждое действие есть специально обученные люди, которые приходят к болеющему домой в определенной последовательности: один помогает утром с личной гигиеной, другой – приносит таблетки и только, третий помогает в течение дня с досугом, четвертый кормит и т.д.

В западных странах огромное внимание уделяется ведению документации. Ни одно действие нельзя совершить, не сделав отметку. Это дисциплинирует персонал и дает наглядную картину происходящего: вчера болеющий человек выпил 1 литр жидкости, сегодня 700 мл, а это уже тревожный знак. В грамотно составленных дневниках ухода отображается, например, и настроение болеющего человека, что дает возможность заподозрить депрессию и вовремя принять меры. Лечащий врач делает назначения о том, как часто менять положение тела болеющего, как часто высаживать его и т.д. Ухаживающий делает отметку в специальных графах о выполненном действии.

Как оказывается, уход – это не просто держать за руку и сидеть рядом. Это огромный труд, многосторонняя работа и обязательно – навыки и умения.

Уход – это система знаний о том, как помочь человеку максимально сохранить самостоятельность, обеспечить ему безопасность, комфорт, качество жизни, используя в первую очередь его собственные ресурсы. Так что настоящий патронажный уход очень далек от «сидеть и держать за руку». https://pro-palliativ.ru/blog/uhod-za-tyazhelobolnym-chelovekom-eto-ne-prosto-sidet

Без типизации не построишь систему долговременного ухода. Что за типизация?

К 2024 году в России должны создать систему долговременного ухода (СДУ). Речь идет о полноценном взаимодействии социальных и медицинских  служб и сервисов вокруг человека, у которого есть устойчивые ограничения жизнедеятельности, из-за чего он становится зависим от посторонней помощи.

Чтобы понять, кому какая помощь нужна, проводится типизация. Это процесс, в ходе которого специалист – типизатор – определяет объем помощи, необходимой пожилым людям и инвалидам. От полученной группы ухода зависит объем и набор услуг. При этом важно не то, чем болен человек, а что он может или не может делать сам, а в чем ему нужна посторонняя помощь – именно это должно лечь в основу нового набора услуг.

Как определить нужды пожилых и инвалидов, чтобы создать систему долговременного ухода, рассказывает главный методолог по уходу фонда «Старость в радость» Кира Белелюбская.

Что не так сейчас

Первая группа – это люди, которые почти не зависят от других. Им нужна небольшая помощь по дому

— Насколько адекватна система социальной помощи, которая есть в России сейчас, когда соцработник ходит за продуктами и моет пол?

— Надо все время помнить, что система долговременного ухода – это и социальная помощь, и медицинская. Понять, какой именно уход нужен человеку, — очень нетривиальная задача. Человеку, который лежит и не встаёт, стандартных двух визитов соцработника с продуктами в неделю совсем недостаточно хотя бы потому, что из этих продуктов надо ещё что-то приготовить.

И есть, наоборот, люди, которые сами ходят и готовят, но мы им тоже приносим продукты, потому что формально человека можно прикрепить к центру социального обслуживания (предположим, он живёт один и у него маленькая пенсия), а другой понятной помощи, кроме как принести продукты и оплатить коммунальные услуги, у нас нет.

И это ключевой момент – сейчас около 75 процентов социальных услуг, которые можно получить от центров социального обслуживания, — это доставка продуктов и лекарств, оплата счетов и вынос мусора.

По факту, в нашей стране большинство соцработников выполняют курьерскую работу.

Посмотри, как он справляется

Вторая группа объединяет людей, у которых есть умеренная зависимость от посторонней помощи

— Как объём нужной помощи определяют в зарубежной практике?

— У каждой страны свои методики. В целом, все пытаются понять, насколько человек справляется с ведением домашнего хозяйства, с уходом за собой, насколько он может продолжать полноценно участвовать в общественной жизни, сохранять качество жизни.

При этом европейские страны сейчас ушли от понимания «ухода» исключительно как ухода за телом. То есть уход в Европе – это шире, чем мыть лежачего или перемещать неходящего. Например, дети с особенностями теперь учатся в школе, институте, потом работают при помощи тьюторов, и это тоже часть системы долговременного ухода. У пожилых, даже тех, кто немобилен, остаётся желание быть нужными и востребованными, выходить на улицу, наряжаться, общаться. И нам сейчас нужно будет понять и принять эти потребности.

Типизация (определение необходимого объема ухода и помощи) позволяет оценить потребности, понять, какова трудоёмкость ухода и сколько приблизительно он стоит.

В середине 1930-х годов британский врач Марджери Уоррен, родоначальница гериатрии, обратила внимание, что всех пациентов дома престарелых, где она работала, можно разбить на несколько групп, причем не в зависимости от диагнозов, а по сложности организации ухода за ними.

Принципиальное отличие типизации от медицинской диагностики – в том, что состояние разных пациентов с одним и тем же диагнозом может быть очень разным.

И вдобавок многие потребности человека зависят от того, живёт он один или у него есть семья. Может ли он спуститься со своего пятого этажа? Есть ли у него возможность получить самую современную реабилитационную помощь? А еще – какая у него сила воли, внутренние ресурсы личности, тип нервной системы и так далее. Ведь и вы замечали, что разные люди по-разному переносят невзгоды и болезни? Поэтому только диагнозом человека мерить нельзя. И даже медико-социальная экспертиза (МСЭ) с этой точки зрения недостаточна, она не может знать, как реально живет человек.

Бывают детали, которые могут кардинально менять всю картину. Например, человек в состоянии сам помыться, но залезть в ванну ему сложно. Готовит сам, но не может нарезать рыбу из-за заболевания суставов. Выходит на улицу, но принести сумки из магазина ему тяжело. Или есть когнитивный дефицит, и человек не может осознанно довершить ни одного действия – не может оплатить счетов за квартиру, забывает, что нужно поесть, не может сам одеться до конца или не может одеться правильно – по сезону. А физически – сохранен.

Поэтому мы учим смотреть в первую очередь не на то, какие действия совершает человек, а на то, насколько он эффективен в организации своей жизни, как он с ней справляется.

Группы ухода: от пятой до первой

Люди из третьей группы выходят из дома, но очень редко – одни. Чтобы эффективно сходить в банк, на почту, даже в магазин, им нужен сопровождающий. Они могут себе готовить несложные блюда, но им нужна значительная помощь в приготовлении пищи

— Сколько существует групп ухода?

— Мы вместе с пилотными регионами и экспертами, которые работают с нами над типизацией, пока планируем, что в конечном итоге будет пять групп ухода: первая – самая «легкая», пятая – самая «тяжелая».

— Что даст разделение людей на группы ухода?

— Понимание, какие услуги нужны разным людям и как они должны быть организованы. Например, для пятой группы ухода это обслуживание каждый день, и в выходные дни тоже, конечно! Потому что те, кто в пятой группе, полностью, тотально зависимы от других. Они не могут сами есть, пить, почти не могут двигаться. Или у них такой когнитивный дефицит либо серьезные психические расстройства, что без посторонней помощи они обходиться не могут. За ними нужен постоянный присмотр.

Те, кто попадает в четвертую группу, тоже сильно зависимы от посторонней помощи. Этим людям надо помогать купаться, иногда – кормить или подавать тарелку с едой, всегда – готовить.  С ними вместе нужно ходить по дому, готовить порции лекарств. Но они могут быть дома одни некоторое время, когнитивные функции у таких людей обычно не так сильно нарушены. И еще они могут проводить часть дня где-нибудь в Дневном центре, чтобы продолжать общаться, не чувствовать себя одинокими.

Люди из третьей группы выходят из дома, но очень редко – одни. Чтобы эффективно сходить в банк, на почту, даже в магазин, им нужен сопровождающий. Они могут себе готовить несложные блюда, но им нужна значительная помощь в приготовлении пищи. То же – с остальным домашним хозяйством. При этом таких подопечных нужно активно привлекать к участию буквально во всех делах, чтобы поддерживать их самостоятельность, чтобы они чувствовали, что многое еще могут сами! И стараться выводить их «в люди», хотя это будет непросто.

Вторая группа объединяет людей, у которых есть умеренная зависимость от посторонней помощи. Их способность к самообслуживанию и ведению домашнего хозяйства лишь незначительно снижена. Им нужна помощь с покупками: они не могут носить тяжелые сумки, иногда им трудно передвигаться, например, наклоняться. Поэтому помощь в хозяйстве, конечно, необходима. У людей из второй группы когнитивные функции не нарушены.

Первая группа – это люди, которые почти не зависят от других. Им нужна небольшая помощь по дому, например, развесить белье, принести воды или дрова, сделать сложные покупки.

Сейчас, обучая типизации, мы учим сотрудников определять, насколько человек зависим от помощи окружающих при ведении хозяйства (даже небольшого, например, в квартире), уходе за собой. Насколько ему нужен присмотр.

Следующая важная задача – научиться определять, насколько человеку нужна помощь в социализации, и какая именно. Потому что у каждого есть право заниматься любимым делом, общаться, дружить, любить, иметь семью, наконец.

Пахнет ли в квартире мочой, и что еще должен заметить типизатор

Те, кто попадает в четвертую группу, тоже сильно зависимы от посторонней помощи. Этим людям надо помогать купаться, иногда – кормить или подавать тарелку с едой, всегда – готовить

— Как конкретно выглядит работа типизатора? Он проводит опросы? Даёт заполнять тесты?

— Всего в мире есть около двухсот специальных шкал типизации. У каждой страны, которая использует оценку зависимости от посторонней помощи, есть свой национальный опросник и своя национальная шкала. Задача всех социальных служб и ведомств – не ждать, пока человек сам придёт и напишет заявление на помощь (тот, кому помощь нужнее всего, никуда прийти просто не сможет), а самим определить и даже спрогнозировать потребности.

Шкалы есть разные. Например, в Испании шкала рассчитана на людей от трёх лет и до бесконечности. Израиль и Германия пересмотрели свои подходы, так как население стремительно стареет, – пришлось расширять шкалы по деменции. В США систему опросников давно внедрили страховые компании, которым нужно было оценить свои расходы.

— Человек заполняет эту анкету сам?

— Нет. Типизатор (у нас это пока специально обученный сотрудник центра социального обслуживания) задаёт вопросы так же, как их задаёт на приёме врач. Вопросы касаются нескольких тем – способности человека передвигаться и обслуживать себя, питаться, мыться. Есть вопросы, связанные с недержанием мочи и работой кишечника. Оценивается и то, можно ли человека оставить одного хотя бы на какое-то время, или он требует постоянного присмотра. Причём, если состояние человека позволяет ему выйти на улицу из квартиры на первом этаже, но он не может выйти, поскольку живёт на пятом, типизатор это отметит.

— И всё-таки как получить от человека ответы? Попробуйте спросить человека: «Есть ли у вас недержание мочи?»

— Вот именно поэтому типизатор, человек, который проводит опросы, — это во всём мире отдельная профессия. Проводящего интервью учат устанавливать контакт, вызывать расположение к себе. Но при этом надо иметь в виду, что ответы на прямые вопросы будут двух типов: одни люди будут скрывать свое истинное состояние, другие, наоборот, – усугублять –  «всё плохо, и пляшите вокруг меня все». Большинство станет с готовностью говорить на какую-то одну тему и совершенно не готово обсуждать другие.

Есть разные способы задавать вопросы. Например, если в квартире живёт пожилая семейная пара и супруги нормально общаются между собой, некоторые подробности можно выяснить у второго супруга. Если же этого сделать нельзя, типизатор должен зафиксировать в опросном листе собственные наблюдения.

Именно поэтому важно проводить опрос там, где человек живёт постоянно. Ни в поликлинике, ни в магазине, ни во дворе на лавочке он проведен быть не может. Это рекомендация ВОЗ.

Если в квартире пахнет мочой, очевидно, что у кого-то из живущих в ней недержание, если отвечающий одет неправильно или не по сезону, возможны когнитивные проблемы, если я захожу в ванную и вижу, что ею давно не пользовались, человек либо не в состоянии вызвать ремонтников, либо не может туда залезть. То есть обо всем этом можно и не спрашивать. Но по правилам – уточнить у окружения человека, его родных, соседей. Даже участковому врачу иногда нужно позвонить.

А ещё есть люди, которые плохо говорят, видят или слышат, и типизатор должен уметь разговаривать с ними. Например, я вхожу в квартиру и слышу, что телевизор включен на всю громкость, – значит, у кого-то в этой семье  проблемы со слухом и имеет смысл спросить: «С какой стороны от вас мне сесть, чтобы вы лучше меня слышали?» Если на столе лежит лупа, – значит, человек точно плохо видит.

— Сколько времени занимает такой опрос?

— Врачи-гериатры проводят опрос для комплексной гериатрической оценки несколько часов. По сравнению с этим, типизация занимает немного времени – в среднем, на опрос одного человека нужно от тридцати до пятидесяти минут.

— Типизацию делают один раз, или ее надо повторять?

—  Каждого человека, который уже начал получать услуги,  сотрудники, проводящие типизацию, должны навещать планово – один раз в год или полтора.

Если с человеком что-то случается, то у него должна пройти внеплановая типизация. Не надо ждать год после инсульта или перелома, чтобы к тебе пришли! Если есть помощник по уходу, то он обязан сообщить своему руководителю о переменах в жизни человека: хороших или не очень. То же обязаны сделать медики и другие специалисты, если увидят, что есть перемены.

Потребуется многократное увеличение штатов

Те, кто в пятой группе, полностью, тотально зависимы от других. Они не могут сами есть, пить, почти не могут двигаться

— Получается, что помощь нужна совершенно другая, чем есть сейчас. Кто это будет делать? Мыть, менять подгузники, работать с людьми с деменцией готовы не все.

— Большинство наших социальных работников – абсолютно героические люди. И мы постоянно просим журналистов их работу не принижать. В ближайшее время она будет всё более и более востребована, причём потребует новых знаний и навыков.

Сегодня обязанности российского социального работника кардинально отличаются от работы европейского помощника по уходу. Но, думаю, в ближайшем будущем армия наших соцработников поделится на тех, кто продолжит приносить продукты подопечным из «легких» групп ухода, и тех, кто скажет: «Я так устал ходить по этим магазинам с сумками. Давайте, лучше научусь ухаживать за лежачими».

Есть хорошее русское слово «выхаживать», и есть люди, вполне готовые это делать. Найдутся и те, кто возьмется вести сопровождение людей с тяжелыми когнитивными нарушениями.  Уход за такими подопечными – целая наука, и к нему потребуется подключить немало специалистов.

Во всём мире организацией долговременного ухода занимается команда. Помощник по уходу готовит, кормит, купает, общается, гуляет, организует досуг. Медсестра (то есть человек со строго медицинским образованием) выполняет медицинские манипуляции и, в целом, контролирует состояние здоровья подопечного. К примеру, у тех, кому обеспечен грамотный медицинский уход, пролежней просто не бывает!

Кроме того с человеком общаются  психолог, специалист по трудовой занятости. Есть и социальный координатор, который занимается всеми другими проблемами подопечного и его семьи.

— Но ведь это – многократное расширение штатов центров социального обслуживания?

— Несомненно. И не только ЦСО. У нас не хватает гериатров, нет специалистов по сопровождаемому проживанию и так далее. Но сделать нормальную расстановку кадров, понять, какие специалисты нужны, станет возможно только, когда будет проведена типизация.

— Сейчас подсчётом объёма услуг заняты сами ЦСО. Где гарантия, что они адекватно оценят объём работы, которую им же потом и делать?

— Тут возможны отклонения, причём в обе стороны. Кто-то запишет своих «лёгких» как «тяжёлых», чтобы ему на участок добавили ставок. Кто-то может, наоборот, сказать: «Дедушка ходит, сам себя обслуживает, не будем мыть ему полы, ну и что, что у него вчера умерла жена, и он в жесточайшей депрессии».

Но в целом, давайте всё-таки доверять профессионалам. И одновременно продумывать и организовывать проверку качества. Есть специальные методы проверок, а еще – мировые статистические данные. К примеру, по статистике, везде, где проводят типизацию, специалисты получают плюс-минус одинаковую картину. Примерно 10 % – это «тяжелые» группы ухода.

— И всё-таки, где взять столько людей?

— Нужно понимать, что в небольших городах всегда есть недостаток рабочих мест. В больших городах, наоборот, всегда будут люди, которые приехали на работу из маленьких городов. В Израиле, например, многие сотрудники по уходу – иностранцы, то есть люди, которые получают разрешение на работу и готовы работать за чуть меньшие деньги, нежели местные.

В Европе ситуация с рынком услуг ухода непростая. Например, в Австрии ещё пять лет назад в уходе работали, в основном, нелегалы. Это большая проблема, которая не чужда и России. У нас тоже есть нелегальный рынок услуг ухода, и оценить объём этого рынка весьма затруднительно. Получается парадокс: если мы недоплатили 500 рублей налогов, нами начинает заниматься налоговая инспекция. А тут годами существует огромный нелегальный рынок, и его никто не замечает.

Государство не сможет взять весь уход за вами на себя

— Это тоже крайность. Компании, которые работают на этом рынке, нельзя обвинять огульно. Я говорю про людей, которые работают в сфере ухода частным образом. Они вообще нигде не зарегистрированы, среди них много мигрантов, и их знания и компетенция зачастую – под очень большим вопросом. Есть те, кто роняет и запирает подопечных, неправильно хранит продукты…

Так что новый вызов – это отнестись к помощнику по уходу как к новой перспективной профессии. Попробуйте, например, найти сиделку, которая умеет обращаться с аппаратом ИВЛ или работать с человеком, больным БАС или рассеянным склерозом. Это сложные навыки, и такая работа стоит очень дорого.

— Но мы столкнулись с противоречием: с одной стороны, эта работа стоит дорого, с другой, — мы стремимся её удешевить, так что даже готовы видеть на этой работе мигрантов…

— Я не вижу здесь противоречия, я здесь вижу вызов. Нигде в мире система долговременного ухода не стоит дёшево.

Сейчас у государства зачастую нет основания выделять деньги на эту работу. Оно просто не понимает, почему два года назад сумма, которая выделялась на соцуслуги, всех устраивала, а теперь вдруг стала мала.

Типизация для тех людей, кто мыслит финансово-государственно, — это обоснование расходов. Это нормальная ситуация, когда начальник отдела соцобслуживания говорит: «На моей территории проживает столько-то людей таких-то групп, и им нужен такой объём помощи».

Сейчас, как мне кажется, важно сообщить:  мы как общество должны осознать, что количество людей, которые нуждаются в системе долговременного ухода, будет только увеличиваться, потому что увеличивается продолжительность жизни, причем и у пожилых людей, и у людей с инвалидностью. Государство, разумеется, берет и должно брать на себя обязательства по организации ухода за социально незащищенными, одинокими людьми. Но в системе долговременного ухода будут нуждаться и люди, вполне благополучные социально. Поэтому, как и во всем мире, бремя расходов должно быть распределено между государством и самими людьми

Тем, кому сейчас сорок, пятьдесят, шестьдесят лет, стоит задуматься: государство не сможет взять весь уход за вами на себя. Ваша жизнь будет долгой, и вы наверняка будете нуждаться в специальном уходе. То есть нужно уже сейчас начинать откладывать не просто на старость, но и на уход.

Мы уже добились того, что будет продумываться механизм социального страхования для самых тяжелых групп. Соответствующее поручение было дано вице-премьером Татьяной Голиковой на Совете по попечительству в социальной сфере при правительстве 14 июня 2019 года.  Но всем нам надо понимать, что простых, а, главное, идеальных решений просто нет.

Найти всех узников квартир

— Есть. И у этой проблемы возможно только комплексное решение. Социальные службы не смогут найти всех этих людей без помощи коллег из здравоохранения, без помощи полиции, почтальонов и МЧС. Нужна система межведомственного взаимодействия, проактивная система. Например, бригада МЧС, вызванная соседями, чтобы вскрыть дверь одинокой бабушке, которая, как выясняется, два дня назад упала и сломала ногу, должна сообщить о ситуации не только медикам, но и в социальную службу.

Понятно, что не все выявленные таким образом люди согласятся получать социальные услуги. Отказаться – их право. Но социальные службы должны, как минимум, знать, что вот здесь проживает одинокая пожилая женщина. Потому что она – потенциальный получатель их услуг, сейчас у неё третья группа ухода и она, может быть, отказывается от помощи. Но через год к ней надо вернуться.

— Насколько покрывает нужды ухода программа «Московское долголетие»?

— «Московское долголетие» — программа, несомненно, хорошая, но она для полностью самостоятельных пожилых людей, этаких «румяных бабушек», как метко заметили в одном регионе. И истинный профессионализм Москвы, как достаточно богатого города, сейчас должен проявиться в том, чтобы эта программа добралась до тех, кто не может даже выйти на улицу, в том числе потому, что живет на пятом этаже в доме без лифта.

И если взять выделенные нами пять групп ухода, Москва может, например, обратить основное внимание на работу со средними группами. То есть не только с теми, кто уже значительно зависит от помощи других, а именно с теми, у кого есть только небольшие ограничения. Чтобы они чувствовали себя нужными и активными, чтобы дать им возможность наслаждаться жизнью и чтобы их качество жизни как можно дольше держалось на достойном уровне.

Именно для «средних групп ухода» во всём мире практикуются Дневные центры, разнообразные занятия. Но они должны быть для людей второй и третьей групп, а не, как сейчас, первой.

А это значит, людей в дневные центры надо привозить, сами они, как правило, этого не могут. Собирать вместе тех, кто близок по когнитивному статусу, подбирать темы для общения, занятий. Программы для таких центров невероятно многообразны – можно предлагать решать головоломки, петь (это очень полезно), заниматься специальной физкультурой и так далее.

Пока столица занимается преимущественно людьми без каких-либо ограничений жизнедеятельности.

Общинный работник как гарантия безопасности

— Получается, соцработник знает, где у него на участке живут одинокие старушки восьмидесяти лет или беспомощные инвалиды с пожилым родителями. Это – золотые сведения для разного рода мошенников.

— Эту же информацию, вообще-то, знает и участковый, и бригада Скорой помощи. Мы же им доверяем? Здесь, скорее, надо говорить о том, что нам нужно местное сообщество. В Израиле, например, есть такая профессия — общинный работник внутри религиозной общины или квартала.

В небольших городах у нас реально все друг друга знают. Там есть социальные участковые, есть «Союз женщин России», который следит за получением соцуслуг, есть поквартирные обходы. В мегаполисах всё значительно сложнее.

Хорошо бы, когда в православном храме, если человек вдруг перестал появляться, хватились его и сказали: «А не съездить ли нам к нему?» И чтобы то же самое сделали соседи по двору.

Например, я каждое утро выхожу из дома и вижу одного и того же дедушку, который выходит в любую погоду. Если я его увидела, — значит, всё в порядке. Мы все немножко друг за друга отвечаем, это и есть то самое гражданское общество, о котором так много говорят. И нам не построить систему долговременного ухода без него.

Типизатор бабушек и инвалидов задает вопросы